В. И. Немирович-Данченко
Изд. "Русская земля. Область крайнего
севера". Т I.
Издатель: Типо-литография М.П. Фроловой.
С.-Петербург, 1899 г.
11. Мурманский берег.
Начиная от Святого Носа до устья реки Ворьемы, т. е. до
границы Норвегии, тянется громадный каменный вал, извилины
которого образуют множество заливов, губ, и полуостровов.
Высота гранитного кряжа от 200 футов доходит в некоторых местах
до 1,000 футов и более. Диким величием веет от серых громад,
только кое-где подернутых скудною зеленью да полевыми пятнами
ягеля. Скалы разорваны и искрещены бесчисленными щелями и
трещинами, в которых до последних чисел июня, а в других и
до августа, белеют полосы еще не стаявшего зимнего снега.
Массы скал навалены одни на другие; самые причудливые утесы
вздымаются прямо из пенистых валов океана, отвесные стены
берега окаймляют покойные воды заливов, где в самые сильные
бури на океане — вода не всколыхнется и только разбегающаяся
широким, кругом зыбь бороздит воду там, где на поверхность
её подымаются бесчисленные стада сайды или плюхнет хищная
акула. Круглые, овальные, растянувшееся в длинные хребты острова
запирают входы в эти бухты, да и за ними в океане, на бесконечном
про[147]сторe мерно вздымающихся и падающих валов, сереют
те же безлюдные, мертвые, серые громады. Разноцветные лишаи,
пестрят гранитные, гнейсовые или сланцевые породы, переходящие
за островом Кильдином в сплошные стены. Куполообразные, пирамидальные,
конические пахты (скалы) иногда выдвигаются далеко за пределы
этого берега, словно природные молы, защищая его отмелые склоны
от бешенного напора Ледовитого океана. В других местах виды
гор становятся еще величественнее и живописнее: мрачные, каменные
массы крутыми уступами обрываются в море, глухо шумящее у
их колоссальных подножий. Часто эти сплошные валы расседаются,
раскалываются сверху до самого моря на вертикальные щели;
еще чаще они представляют стены, сваленные из камня, каждая
величиной с дом среднего размера. Вокруг вьются с резкими
криками целые стаи чаек, гагар, гаг, чистиков, нырков и буревестников.
На далеких карнизах каменного берега тянутся волнистые белые
линии миллионов сидящих здесь полярных птиц. Часто гребни
и террасы обрывов кажутся покрытыми снегом; но пусть загремит
выстрел — и вся эта белая полоса вдруг вспыхнет и рассеется
с унылым криком такими же белыми тучами над разом опустевшею
гра[148]нитною громадой. Орлы-рыболовы черными точками висят
над этим каменным великолепием хаотических громад, а издали
высоко взметываются вверх фонтаны, выбрасываемые многочисленными
китами.
Вот и их черные, неуклюжие массы. Одна плюхнула у самого
подножия утеса, нырнув головою вниз и плеснув, хвостом по
остеклевшей влаге; мириады брызг засверкали над взбаламученною
поверхностью океана, чайки еще резче застонали над нею, да
издали откликнулось им жалобное рыдание гагар... Земля у самого
океана почти бесплодна. Близ Семистровья вы уже не встретите
ни одного деревца, только в логах зеленеют узкие полоски травы,
да три четыре северных цветка оживляют печальное однообразие
полярного пейзажа.
Словно пробивая себе узкие дороги сквозь каменные породы,
быстрые реки мчатся в океан или Белое море по коридорам, образуемым
гранитными массами Лапландии, — гремя по пути в бесчисленных
порогах, падая сотнями прелестных водопадов, а там, где стены
этих коридоров расходятся, расплываясь в недвижные, чистые
как хрусталь, прекрасные плесы. Зимою этот берег безжизнен
и пустынен, за исключением дальнего запада, где недавно устроились
девятнадцать колоний. Ледяные[149] припаи оковывают в это
время восточную половину Мурмана, — весь же он засыпается
снегами. По свинцовому простору ходят громады ледяных стамух
и торосов. Только кое-где в щели, защищенной от северного
ветра, курится одинокая вежа лопаря, сторожащего безлюдное
становище. Зато летом в каждой губе ключом бьет промысловая
жизнь, тысячи шняк и сотни людей и шкун бороздят воды океана,
суета неутомимого безотходного труда кипит в станах, где небольшие,
разволочные избы переполнены рыболовами. Становища — те же
села, с тем только различием, что избы здесь разбросаны то
одиночками, то группами по небольшим выступам, и площадкам
утесов. Одни вверху, другие внизу, одни упрятались в горную
щель, другие ютятся у подножья серых скал, третьи торчком
выпятили свои срубы на плашках куполообразных холмов. Иногда
один стан висит над другим, и по крутой тропинке тянутся между
ними жерди в виде перил. Между избами — амбары для складов
рыбы, скеи, изредка черные бани, жиротопенные печи и заводы,
и повсюду длинные ряды увешенных сухою трескою палтухов, громадные
костры сушеных тресковых голов, тресковые же головы, рассеянные
и разбросанные по всему берегу, чаны с салом,[150] Жирные,
покойные собаки и группы измученного в работе, но кажущегося
до первой горячки здоровым на вид трудового люда.
На отмелый берег опрокинуты нарочно вытащенные и просто
накренились на бок обсохшие во время отливов шняки и карбасы;
в волнах бухты слегка покачиваются на якорях шкуны, во всех
направлениях бороздят океан ладьи и парусные лодки; — и, неизбежные,
впереди и позади, направо и налево, сереют и желтеют причудливые
каменные массы, на крайних выступах которых чернеют кучки
высоких деревянных крестов. Это — могилы промышленников, или
погибших на промысле, или умерших здесь в становищах, далеко
от всего любимого, милого, дорогого сердцу.
© Текст, В. И. Немирович-Данченко, 1899
© Научная библиотека КГПУ
© OCR и HTML-версия И. Воинов, 2007
© Кольские карты
|