|
|
| | «Здания Мурманска» на DVD | Измерить расстояние | Расчитать маршрут | Погода от норгов | |
| Карты по векам: XVI век - XVII век - XVIII век - XIX век - XX век |
Путевые заметки о севере России и Норвегии Академика архитектуры В. В. Суслова [35] Соловецкий монастырь. Путешествие из г. Онеги в гор. Каргополь. Дорога из Каргополя в гор. Пудож. Александро-Свирский монастырь. Взгляд на древнее искусство северной России и состояние современого искусства в народе.
Домик был выстроен для царя Петра; в нем он жил во время пребывания в г. Архангельске1. Этот одноэтажный пятикомнатный дворец ныне, дня предохранения от разрушения, накрыт сараем. Архангельск мне пришлось посетить второй раз, а потому, ограничившись некоторыми беседами о древностях с местным епископом, преосвященным Нафанаилом, я отпра[36]вился с почтенным архипастырем в Корельский Никольский монастырь. Путь лежал по бесчисленным рукавам Сев. Двины к морю. Маленький пароходик, предоставлены в наше распоряжение, не мог пройти всего пути, так как рукава оказались довольно мелки и притом нас застал отлив. В виду последнего обстоятельства, мы должны были пересесть в лодки и в них добрались до монастыря. Отливы и приливы побережных вод моря совершаются два раза в сутки и имеют особые названия: маниха (малый отлив и прилив), когда вода прибывает 3 часа, затем стоит как бы неподвижно шесть часов и потом снова убывает в продолжение трех часов; при этом отлив с каждым днем запаздывает на 3/4 часа; большиха, когда прилив и отлив совершаются ровно по 6-ти часов. Эти приливы и отливы, в дальнейшем нашем путешествии по Поморью, не мало мешали делу, так как берега и речки настолько мелеют, что выехать и подъехать к селению возможно только два раза в сутки. Добравшись до монастыря, я занялся его осмотром и краткими заметками сохранившихся в нем памятников деревянного русского искусства. Монастырь отстоит от города Архангельска в 34-х верстах и расположен на левой стороне Пудожемского устья реки Двины. Об основании монастыря точных указаний нет, но известно, что еще Марфа Борецкая (новгородская посадница), в память утонувших здесь ее детей, Анатолия и Феликса, делала в этот монастырь большие вклады. В настоящее время монастырь украшен церквами эпохи Алексея Михайловича и окружен весьма любопытною деревянною оградою, с башнями шатрового покрытия, построенною в конце XVII столетия. Из лучших зданий Никольского монастыря считается собор. Он поставлен на высоких подвалах, часть которых занималась тюрьмами для ссыльных в этот монастырь. Церковь окружает двухэтажная закрытая галерея, в которую ведут две полузакрытые лестницы с западной и северной стороны. Храм разделяется с каждого фасада пилястрами и арочками на три части. Над четырехскатною крышею его возвышаются пять полых барабанов с шаровидно-заостренными главами. Пропорции и украшения собора, а также и колокольни, довольно стройные и не лишены изящества.
[37]Ограничившись кратким осмотром Никольского монастыря, я снял несколько фотографий с него и отправился осматривать древнюю церковь в селе Заостровье, близ Архангельска. Церковь эта состоит из главного высокого сруба и двух прирубов, одного пятистенного, для алтаря, а другого прямоугольного – для трапезной. В средине главного сруба возвышается шатер с главкою, а в углах и над срединою стен поставлено восемь главок. Шейки, шатер и главки обиты гонтом в чешую. Церковь этак, кроме верхней части, переделанная и общита тесом. Возвратившись в Архангельск, я отправился на лошадях в села, лежащие по берегам Белого моря, по направлению к г. Онеге. Здесь собственно и начались мои исследования древней деревянной архитектуры, которая представляла главную цель моего путешествия по северным окраинам России. Первый интерес для меня имели церкви в посаде Ненокса (в 75 верстах от Архангельска), построенные в XVII столетии. Одна из более интересных церквей этого посада (рис. III) состоит из главного восьмиугольного сруба, на котором поставлен другой, меньшего размера. На уступе первого сруба устроены теремки, называемые местными жителями “херувимчиками”. Второй сруб оканчивается закругленным откосом, в виде карниза. Поверх сруба возвышается шатер с шейкою и главкою. Шатер здесь, против обыкновения, не представляет собою сплошной сруб, а устроен при помощи стропильной системы. К четырем сторонам главного восьмиугольника церкви примыкают четырехугольные срубы, из которых восточный занят алтарем, западный имеет значение притвора, а два боковых выражают собою особые приделы. Эти четырехугольные срубы вверху переходят в восьмиугольные и увенчиваются также пирамидальными покрытиями с главками2. К северному и южному приделам церкви, с восточной стороны, пристроены еще четырехугольные прирубы с бочкообразными покрытиями для алтарей. В данное время церковь обшита тесом, вследствие чего были утрачены ее детали. К трем сторонам этой церкви, в старину, примыкала галерея с особыми крыльцами для самой церкви и ее при[38]делов. Теперь галерейка не существует, но сохранились довольно ясные следы ее соединения со сторонами церкви. По собранным сведениям от местных жителей и по тщательному исследованию церкви, я сделал проект реставрации ее, представляющий один из более сложных типов древней народной архитектуры. Две другие церкви в посаде Ненокса одношатровые; они хотя также поправлены, но не лишены интереса. Из других древних построек посада обращают на себя внимание солеварницы. Каждая из них представляет высокий квадратный сруб (около 5-ти саж. в длину и ширину), покрытый двухскатной крышей, в коньке которой оставлено продолговатое отверстие. Для прочности здания углы сруба около крыши связаны бревнами параллельно диагоналям квадрата. Кроме того, трехугольные надрубы под фронтонами крыши связаны двумя бревнами. В одном из внутренних углов помещения находится шалаш для рабочих, а в средине помешается печь и резервуар для соленой воды. Печь имеет вид просто корытчатообразной ямы, обложенной камнями. В нее проходит снаружи поддувало. Печь эта имеет в длину 7 1/2 арш., в ширину 6 арш., а в глубину около 3-х арш. Поверх земли с двух сторон печи поставлены три стойки – “быки” (арщ. 1 ½ высотою) и на них положены прогоны. На прогонах лежат в длину печи четыре бревна, к которым на цепях подвешен железный резервуар “черен”. Последний имеет такую же длину и ширину, как и печь, но высотою только 8 вершк. Он висит над всем отверстием печи заподлицо с полом. Земля Благодаря тому, что мы приехали сюда в день праздника Св. Петра и Павла, высокочтимого местными жителями, мне довелось познакомиться здесь не только с устройством церквей, но и с особым характером праздников, в которые более зажиточные посадские девушки наряжаются в старинные богатые костюмы, имеющие по своему покрою прямое сходство с новгородскими одеждами XVI-XVII ст. День был теплый и ясный; я помню как чинно выступали из церкви одна за другою нарядные девушки и парами медленно приближались на нашу сторону. Как-то сразу невольно я перенесся мысленно в старое доброе время. Передо мною развернулась целая картина самостоятельной народной жизни; родными казались мне эти кроткие, добродушные люди, молча подходившие к толпе с медленными и низкими поклонами. Но вот затянули песни, составились хороводы и пестрая толпа засверкала своими богатыми парчовыми нарядами, причем жемчуг плавно переливался то на одном, то на другом кокошнике. Все оживилось, заблестело и как-то свободно полились звонкие неумолкаемые песни хороводов; но сквозь эту широкую картину слышались порою заунывные… тяжелые ноты. Праздник был полон народу, красиво раскинутого отдельными группами; тут с какою-то негою, медленно велся хоровод девушек в жемчужных головных уборах, в парчовых и шелковых платьях; там виднелись толпы парней с девушками в более простых нарядах и медленно прохаживались, взявшись за руки, вперед и назад, разливаясь в своих громких песнях. За ними рассыпались массы старого и малого люда, а вдали чернелись избы и в стройных силуэтах поднимались верхушки старинных деревянных церквей. Казалось, что вся картина жила [40] одним временем и стройный вид ее перебивался только толпами веселых детей, сновавших то в ту, то в другую сторону.
К четырем часам народ стал расходиться, и так как посад разделяется на два конца и справляется в году два праздника, то, по принятому обычаю, селяне того конца, где происходил праздник, пошли в гости к селянам другого конца. Этот обычай переугащивания ведется здесь исстари. Скромность поморов, их красивые лица, полные жизни, и молчаливые низкие поклоны придавали празднику какую-то важность, во всем чувствовалась сердечность, сдержанный привет и полное уважение друг к другу. В этом же посаде мне удалось приобрести чрезвычайно любопытные старинные прялки, вальки и другие подобные вещи, украшенные весьма богатою резьбою, совершенно схожею с норвежскою, о которой я уже упоминал при описании Стокгольма. Во всех встреченных мною здесь домашних предметах проглядывается необыкновенная любовь к украшениям и полная изящность их. К сожалению, эти вещи в настоящее время заброшены по чердакам и вместо их фигурирует в крестьянском быту рыночное производство. Благодаря находившемуся при мне фотографическому аппарату, я сделал кроме альбомных заметок, много фотографий с древних церквей, с различных старинных художественных вещей и с местных девушек, в их богатых нарядах3. Оставляя посад Ненокса, я направился по почтовому тракту в следующий посад Уна. Здесь я встретил любопытную деревянную церковь XVII столетия. Она хоть и сильно переделана, но, при тщательном исследовании ее чердачных помещений, мне удалось найти все данные, по которым можно было совершенно ясно представить ее первоначальный вид. Церковь в плане имеет вид креста, над срединой которого возвышается восьмигранный сруб с шатровым покрытием. Боковые части крестового сруба, с фасада, идут двумя уступами, перекрытыми бочечными скатами. С восточной стороны церкви пристроены диаконник, помещение для жертвенника и кладовая, а с западной идет с трех сторон галерея. Под церковью мне посчастливилось разыскать: 1) деревян[41]ные резные царские двери, с поставами, коруной и колонками прекрасной работы XVII ст.; 2) слюдяной восьмиугольный выносной фонарь, в виде церкви, с девятью шатриками, украшенный оловянными золочеными орнаментами, и 3) деревянный пустой цилиндр, расписанный снаружи красивыми цветными орнаментами. На этот цилиндр обыкновенно надевалась железная или медная лампада, а книзу приделывался деревянный или каменный постамент. Такой подсвечник ставился перед “местными” иконами и назывался “тощею свещею”. Продолжая поездку по поморью, я направился почтовым трактом через села: Нижмозеро, Кянду, Таминское и Покровское в гор. Онегу.
Дорога все время шла болотистыми местами и представляла собою тысячи всевозможных бугров и рытвин; там же, где были положены фашины, она делалась еще ужаснее, так как пробираясь по голым круглякам, иногда расшатанным и переломленными, приходилось получать беспрерывные и мучительные толчки. Дорога эта или скорее пытка до того изнурила меня, что первый большой отдых в г. Онеге показался мне блаженством. В Онеге между прочим я осмотрел лесопильный завод английской компании. Он поставлен довольно широко и ведет огромную торговлю с Англией. Подобных заводов на поморье до десяти; все они, получая сплавляемый лес из северных губер[42]ний России, обрабатывают его в доски, брусья и т.п. и целыми пароходами вывозят за границу. Из Онеги я отправился в лодке на остров Кио (в шести верстах от города), в монастырь Св. Креста4. Из построек этого монастыря заслуживает большого внимания каменный собор, построенный в XVI ст. Остальные здания уже переделаны и для русского искусства мало представляют интереса. В этом монастыре некогда жил Никон и в ризнице до сих пор хранятся его церковные вещи. Из других предметов старины заслуживает особого внимания псалтырь XV века, писанный на пергаменте и украшенный замечательными миниатюрами, заставками и заглавными буквами (стр. 34-я). При осмотре монастырской кладовой оказались совершенно заброшенными богатые резные деревянные царские двери XVII ст. и небольшой старинный киот. Возвращаясь в г. Онегу, я переночевал в довольно чистеньком помещении “заезжего дома”, запасся провизией и направился на дальнейшие берега поморья. С Онеги уже принято ездить летом в лодках (карбасах), но имея в виду посетить и те места, куда не заходят карбасы, а решился, насколько было возможно, ехать на лошадях. До села Варзогор шла самая ужасная дорога и только во время отливов моря по отмелям, представляющим собою твердый слой песка, можно было ехать довольно спокойно.
Далее нас отказывались везти на лошадях, так как дорога была не только крайне плохая, но и необыкновенно узкая. [43]
Желая по возможности отдалить предстоящее довольно опасное путешествие Белым морем в лодках, мы решились, как бы то ни было, проехать ближайший станции сухопутной дорогой. На этот раз, была впряжена небольшая телега и одноколка для багажа. Страшные беспокойства, которые мне пришлось испытать в этой дороге, еще усложнялись разными переправами через реки. Тут и помину нет о мостах, а рассчитывают переезд ко времени полного отлива воды, через отмели5, а если этого нельзя сделать, то пассажиры, багаж, лошади и телега поочередно перевозятся на лодках, через большие же реки на паромах, или на особых карбасах с помостом; при таких путях сообщения мы делали, например, станцию в 22 версты более 10 часов. Достигнув таким образом села Малошуйского, я обследовал здесь деревянную церковь Свят. Николая Чудотворца (рисун. V-й). Постройка этой церкви, за исключением нижней части главного сруба, которая была в древности часовней, относится к 1700 году. Алтарь при церкви прямоугольный и покрыт, вместо обычной бочечной формы, двухскатной крышей с отливами. Помещение, прилегающее к главному квадратному срубу, “трапезная”6 обходит церковь с западной и северной сторон. Выдающееся украшение этой церкви – двухстороннее крыльцо, отделанное колонками и балясником. Средина его покрыта весьма типичною и изящною крышею “бочечкой”. Окна церкви ныне расширены, а стены обшиты тесом. Продолжая дальнейшее путешествие, мы, то поднимаясь на вершины песчаных наносов, то спускаясь в тундры и переправляясь через реки, достигли станции Кушерецкой. При приближении к этому пункту, довольно странным явлением кажутся громадные и совершенно ровные наносные горы, имеющие в поперечном сечении вид трапеции. Судя по расстояниям между этими насыпями, идущими одна за другой параллельно береговому очертанию, а также по высоте их можно полагать, что здесь [44] происходили какие-то продолжительные и определенные периоды наносов. Кроме этого случалось замечать в каменистых горах следы ледникового периода и высохших озер. Не менее оригинальной представляется и сама растительность: я уже упоминал о тех местах, где она почти совершенно отсутствует, с Мурманского же берега появляются береза, лиственница и другие деревья, но только в виде весьма мелкого кустарника, расстилающегося по каменистой почве. Затем, по мере приближения к Терскому берегу, растительность постепенно поднимается и в южных частях поморья как бы входит уже в свои права. При этом побережные деревья все-таки остаются какими-то уродами; они растут только с одной южной стороны, а с другой, подверженной северным ветрам, остаются совершенно голыми, и мало того – многие из них, в том числе не только береза, известная у нас под именем карельской, но даже и ели перегнуты и перепутаны в различные фантастические узлы. Отмели, появляющиеся два раза в сутки, доходят в глубь моря до двух и более верст, причем на поверхности их остаются массы губок, всевозможных раковин, медуз и т.п. Слой же песка по отмели является настолько твердым, что колеса экипажа во время проезда оставляют едва заметную колею. В селе Кушерецком находится весьма интересная церковь Вознесения Христова, построенная в 1668 году. (Рисун. VI-й, – фасад с восточной стороны). Церковь эта двухэтажная, причем вверху находится холодный придел, а внизу теплый. Главный, квадратный в основании, сруб церкви имеет стройную пропорцию и вверху расширяется закругленным относом, имеющим значение карниза; выше поднимается сруб “бочечной” формы, а в средине его (на чердаке) идет крестообразный сруб, который одновременно скрепляет бревна бочечной крыши и служит основанием средней главы. Боковые главы утверждена прямо на бочечном срубе. В верхнем этаже находится главный придел, Шейки, главки и кокошники обиты гонтом в “чешую”, при этом каждая дощечка с фасада имеет вид креста. Бочечная крыша состоит из целого ряда мелких скатов, покрытых дощечками, концы которых обделаны в виде городков. Наружные стены церкви обшиты тесом в вертикальном направлении. Такой характер обшивки является в этих краях исключительным. В древности северные деревянные церкви обыкновенно не обшивались тесом, а с XVIII ст. делали обшивку в горизонтальном направлении. В главном приделе описываемой церкви существует крайне любопытный древний резной иконостас с богато обделанными царскими дверями. Колокольня при церкви, за исключением крыши и шпиля, сохранилась в древнем виде. Первоначальное покрытие ее, по местным рассказам, было шатровое.
Из села Кушерецкого до станции Унежмы пришлось в последний раз добираться на телегах по отмелям моря; дорога шла довольно сносная. В Унежме оказалась вполне сохранившаяся небольшая древняя деревянная церковь и очень хорошенькая колоколенка. Оба памятника принадлежат к XVII ст. Церковь состоит из главного невысокого сруба, покрытого крышей, подобной той, какую мы видели в Кушерецкой церкви, но только с одной средней главкой. С западной стороны находится трапезная, к которой примыкает маленькое крылечко. Алтарь представляет собой особый сруб. Колоколенка имеет в основании квадратный сруб; на высоте 18-ти бревен этот сруб переходит в восьмиугольный. При переходе на углах поставлены “кокошнички”. Верхние венцы [46] сруба расширяются и образуют с фасада большую выкружку, в виде карниза. К внутренним углам восьмиугольного сруба прикреплены круглые бревенчатые стойки. Они поднимаются выше сруба и наверху скреплены бревенчатою обвязкою, также в виде выкружки, на которой покоится шатровая крыша с главкою. На высоте первого карниза устроен пол, а на высоте второго – повешены колокола. Между столбиками, выходящими из-за сруба, сделаны перильца и арочки. Отливы карнизов покрыты тесом, концы которого обделаны в “чешую”. С южной стороны к колокольне примыкает маленькое крылечко, ведущее на внутреннюю лестницу “колокольницы”. Исполнив обмеры и фотографии с этих любопытных памятников древнерусского зодчества, мы наконец были обречены продолжать дальнейшее путешествие морем на карбасах, так как сухопутная дорога со станции Унежмы в летнее время совершенно прекращается. Карбасы представляют собой простую лодку, длиною около 9 арш. К носовой части ее прикрепляется якорь на железной цепи и затем идут два или три поперечные скамейки для гребцов. Далее отведено место для пассажиров, длиною до 3-х арш., перекрытое на высоте 1 ½ арш. парусиной, в виде свода, и, наконец, в кормовой части лодки находится место для рулевого. Когда карбас отправляется в путь, гребцы берут с собой паруса, запасные весла, компас, бочонок пресной воды, самовар и съестные припасы. Экипаж состоит из 4-х или 6-ти гребцов, исключительно женщин, и рулевого, всегда мужчины. Карбасы и служащий на них народ так же, как на сухопутных трактах, разделяются на почтовые и земские, причем труд каждой пары женщин оплачивается, как за одну лошадь.
Таким образом, на пристани села Унежмы, расположившись с моим попутчиком в новом, хотя и более спокойном, но опасном экипаже, мы пустились в море уже при закате солнца. Сильный попутный ветер крепко схватил паруса карбаса и невольный страх овладел мною Мы неслись в не[47]скольких верстах от берегов и, разрезая бушующие волны, с каким-то самоотвержением шли вперед. Дружное пение гребцов, их полное спокойствие к окружающим волнам моря постепенно ободряли меня, и я скоро сам забыл о всех опасностях. Сквозь небольшой дождь и туман мы быстро прошли более 30-ти верст и, приближаясь к станции, готовы были вступить в устье реки Нюхчи, но начавшийся отлив и опасные пороги этой реки заставили нас идти в деревню пешком более 5-ти верст. Целою процессией мы с багажом пробирались узкою тропою, лежащей в тундрах, и в продолжение только нескольких часов, изнемогая от усталости, едва достигли селения. Не найдя, однако, здесь ничего интересного для своих целей, мы выждали нового прилива – “полной вод”; быстро затем пронеслись в карбасе порогами реки и снова вступили в море. Тихая, ясная погода, несмолкаемые песни гребцов – “женок”, отдых на попутных островах, все дышало для меня новизною и производило небывалое впечатление. Осмотревши на следующей станции мало сохранившиеся церкви в селе Колежемском, я направился в посад Сумы. По зимнему пути здесь считается 25 верст, между тем как морем, огибая берега, пришлось сделать до 50 верст. В подобных переездах невольно поражает неутомимый труд гребцов, которые зачастую проходят 25-30 верст без парусов и без всякого отдыха. Проезжая таким образом одну деревню за другою, между прочим, нельзя было не заметить в них некоторую безжизненность и почти полное отсутствие мужчин. Это объясняется тем, что последние, еще с ранней весны, расходятся одни на промыслы по далеким окраинам Мурмана, а другие уходят [48] на торговых судах в Норвегию. “Женки” же, иногда на несколько дней отправляются в страду (покосы), так что в деревнях остаются только женки-гребцы, старый и малый люд. В отношении построек можно сказать, что во всех селениях и в особенности посадах поморья, среди небогатых изб, где находится не только жилье, но и все хозяйство, часто замечаются большие деревянные двухэтажные дома, обшитые тесом и украшенные филенчатыми наличниками. Эти сравнительно богатые дома принадлежат судовщикам и хозяевам рыбных промыслов, о которых было упомянуто при описании Норвегии и Мурманского берега. Достигнув посада Сумы, я обратил здесь особое внимание на остатки древнего, деревянного острога, когда-то подведомственного Соловецкому монастырю. Одна из башен острога, ныне представляющая собою колокольню, состоит из громадного восьмиугольного сруба, в два яруса, увенчивающегося высоким шатровым покрытием. В башне сделаны широкие ворота и маленькая часовня (как это и бывало при старинных острогах). С наружной стороны башни заметны следы прикасавшейся к ней когда-то высокой стены в два сруба, поверх которой видимо шла крытая галерея к другим башням, ныне не сохранившимся (между прочим от одной из них уцелело четырехугольное основание). Из двух церквей посада заслуживает внимание только маленькая каменная церковка, построенная в 1693 г.; другая же, деревянная, хотя также древняя (1625 г.), но в настоящее время по фасаду совершенно переделана. Между частными постройками зажиточных селян посада, довольно оригинально рисуются запасные магазины промышленников. На подобные здания уже было указано при описании норвежских городов, относительно же поморских магазинов можно сказать, что они по сравнению несколько меньше размером и не кажутся такими скучными, как в Норвегии. Отливы и приливы, совершающиеся два раза в сутки, “две воды”, начинали ужасно затруднять путешествие, так как каждый переезд от одной станции до другой, назначаемый в продолжение “одной воды”, часто, вследствие туманов и встречных ветров, затягивался до “другой воды”. В виду сохранения времени при таких поездках, зачастую приходилось отправляться в путь на ночь и спать в самом карбасе. [49] Выждав в посаде Сумы вечернего прилива, “хорошей воды”, я направился в село Сороку. Старинная церковь в этом селении недавно сгорела и только сохранилась деревянная колоколенка XVII ст. Характер ее постройки одинаков с описанною выше колокольнею в селе Унежме. В широкой Сороцкой бухте находится лесопильный завод и множество иностранных судов, переправляющих обрабатываемый здесь лес заграницу, преимущественно в Англию. Местные лавочники ведут торговлю с приезжим людом по особым картам, в которых все товары поименованы на нескольких языках, и каждый иностранец, избрав по этой карте нужный для себя предмет, указывает хозяину на карту пальцем. Из села Сороки путь лежал в город Кемь, откуда на пароходе я рассчитывал переехать в Соловецкий монастырь7. Пришлось ехать морем более 80-ти верст. Мы вышли с шестью гребцами-женками и рулевым, на этот раз бойкой карелкой. Звонкие, несмолкаемые песни снова полились по суровым волнам Белого моря, залитого погасающими лучами заходящего солнца. Время клонилось к ночи. Море стало покрываться испарениями, сквозь которые медленно надвигались широкие тучи. В полночь нас покрыл страшный туман и мы бросили якорь. Затем, пройдя немного, причалили к маленькому острову, развели костер, поставили самовар и среди мхов, покрывающих голые скалы, расположились в общей группе закусывать и согреваться чаем. Через несколько часов, когда туман немного рассеялся, мы снова двинулись в путь. Скалы или “луды”, как говоря поморы, громадными черными пятнами выступали среди необозримой дали моря и много надо было опыта и сноровки, чтобы не разбиться о подводные камни. Тут каждую минуту грозила опасность и, за неимением в карбасе каких-либо спасительных снарядов, всякие надежды на спасение должны были считаться лишними. Но вот с рассветом другого дня нас окружили, как призраки, тысячи черных камней (луды), а вдали угрюмо возвышались две гро[50]мадных черных скалы “Железные ворота”. Жутко как-то сделалось мне, но смелый кормщик, отдавая приказания гребцам, быстро начал огибать камни, и скоро мы очутились в каком-то мрачном провале голых скал. Робко пройдя эти ворота, мы, по компасу, взяли несколько другое направление, и вскоре показался Кемский залив, а за ним величественно поднимался древний деревянный Кемский собор. Песни гребцов широко неслись к берегам залива и как бы возвещали городу о новых “приезжих людях”. Красиво раскинутые массы строений, казалось, разделяли город на старый и новый. Справа виднелись пестрые двухэтажные дома, церковь и строящийся каменный собор, а впереди, при устье двух рек, чернелись невысокие, более древние постройки. На самом мысе поднималась уже покосившаяся громадная деревянная башня старинного острога. Быстрое течение двух рек, омывающих это место, давно разрушило старинное Кемское укрепление и теперь только широкая восьмиугольная башня, очутившаяся на островке, доживает свои последние годы. Сзади этого пошатнувшегося безмолвного свидетеля минувших оборон, на склоне горы виднелось старинное, ныне заколоченное, здание бывшего подворья Соловецкого монастыря. За ним по горе расстилались группы стареньких домов, а между ними как-то особенно величаво рисовались в воздухе высокие, почерневшие от времени шатровые крыши собора. Кемский деревянный собор (рисун. VII-й) построен в 1714 г. из “рудового” леса8 и имеет следующее расположение: с западной стороны устроено открытое крыльцо, на которое ведут небольшие лесенки с трех сторон. С крыльца входят в продолговатую паперть “забранную в столбы”, при которой находится маленький срубик, предназначенный для кладовой. Из паперти проходят в большое помещение, называемое трапезною. Далее расположено продолговатое отделение для молящихся; оно идет в ширину приделов, которое с северной и южной сторон поднимаются в виде особых башен с шатро[51]выми покрытиями. Наконец к востоку между приделами возвышается главный прямоугольный сруб церкви, переходящий вверху в восьмигранную форму и увенчивающийся высоким шатром. С восточной стороны приделов и главной церкви пристроены особые пятистенные срубы для алтарей. Покрытие их сдлано в виде бочечной формы с заострениями. Наибольшая ширина собора около 40 арш., а длина и высота его простирается до 50 арш. Круглые окна и обшивка стен сделаны в настоящем столетии. На углах прямоугольных срубов, при переходе их в восьмиугольные, по рассказам местных жителей, находились особые теремки, уничтоженные при обшивке собора.
В кладовой Кемского собора были разысканы мною древние медные лампады чеканной работы и др. вещи XVII-го ст. Остов башни с внешней стороны бывшего древнего острога сделан из двойного сруба. Со второго этажа ее шли переходы в другие башни, теперь уже не существующие. С внутренней стороны укрепления в башне сохранились широкие ворота, а в наружных стенах ее – различные отверстия для пищалей, ружей и т.п. Наверху башни уцелели два горизонтальных бревна, выходящих из-за сруба на пропускных балках. Это собственно род машикул, с которых бросали камни и выливали кипяток на осаждающих. Кроме этих древних памятников местного зодчества, привлекают внимание старинная кладбищенская церковь и надмогильные раскольничьи памятники. Последние имеют вид красиво обработанных столбиков, в верхней части которых, под большими выступами двухскатных крышечек, находятся различных форм крестики или образочки. Столбики покрыты изящною [52] пестрою резьбою и раскрашены различными тонами. Памятники эти делаются в Кеми исключительно одним мастером, из раскольников, чтимым между ними – Зосимою. В ожидании парохода, идущего на Соловецкий остров, я съездил в село Шую, находящееся также на берегу Белого моря. Здесь мне пришлось встретить в высшей степени интересные деревянные церкви XVII ст., сохранившиеся в их первоначальном виде (рисун. VIII-й)9. Первая из них имеет высокий крестообразный сруб, над срединой которого возвышается другой, восьмиугольный сруб, увенчанный высоким шатровым покрытием. К западной части церкви примыкает паперть с крылечком, а восточная часть крестообразного сруба занята алтарем. Из паперти этого храма идет галерейка в другую церковь – Св. Параскевы. Она состоит: 1) из главного прямоугольного сруба на подвалах (подклетях), увенчанного четырехгранной крышей луковичной формы – “кубом”, 2) из алтарного прируба, перекрытого бочечной крышей, 3) из трапезной с западной стороны церкви и 4) из галерейки с лестницей на два схода. Из этой галерейки идет маленький переход в огромную восьмиугольную колокольню, покрытую пирамидальной деревянной крышей.
[35] [37] [40] [42] 5 Такие переезды, конечно, не безопасны. Так напр., при одной из подобных переправ, наш экипаж завяз в грязи и новый прилив воды уже стал покрывать нас; опасность, разумеется, вызвала энергические меры и мы все-таки скоро выбрались на берег. [43] [49] [50] [52]
© Текст В. Суслов, 1888 г. © OCR Игнатенко Татьяна, 2011 г. © HTML И. Воинов, 2011 г. Оригинал главы |
||||||||
| начало | 16 век | 17 век | 18 век | 19 век | 20 век | все карты | космо-снимки | библиотека | фонотека | фотоархив | услуги | о проекте | контакты | ссылки |
около топки печи несколько понижена против уровня остального помещения. Соленая вода накачивается из колодцев в желоба, откуда идет прямо в “черен”. Вода варится целые сутки и около полусуток отстаивается. Соли вываривается за раз до [39] 100 п.; это называется “варь”. Соль ссыпается в амбары или кладовые при солеварнице на 7 суток для просушки и затем идет в продажу. Под этими кладовыми находятся ямы “подпотоки”, куда стекает вода с соли. Эта вода кристаллизуется в пласты, которые потом рубят и продают для корма лошадей. В одном из Ненокотских источников находится 9%, а в другом 10 ¼% соли. Каждая варница производит в год до 90 “варей”. В этих промыслах участвуют на наследственных правах несколько десятков человек, которые делят все доходы по известным паям.
Все эти вещи и другие, найденные мною в подцерковьях, на чердаках и в кладовых, среди разного хлама, вероятно скоро будут доставлены в христианский музей Имп. Академии Художеств.
а в нижнем три придела: один под главным, а два по бокам церкви, в виде особых при[45]строек, увенчанных маленькими главками. С западной стороны церкви примыкает большое помещение – трапезная, в которую с северной стороны ведет закрытая лестница. Восточный алтарный сруб покрыт бочечною крышею, причем окна верхнего придела приходятся в самой бочке. Боковые приделы, трапезная и лестница, по местным указаниям, сделаны позднее самой церкви; на их месте была вначале неширокая галерея. Верхние главы у основания украшены кокошниками, как это мы встречаем и в каменной архитектуре XVII ст.
