В начало
Военные архивы
| «Здания Мурманска» на DVD | Измерить расстояние | Расчитать маршрут | Погода от норгов |
Карты по векам: XVI век - XVII век - XVIII век - XIX век - XX век

[15]

III.

Климат Севера.

Показав, что наш Север, с незапамятных времен, был не только обитаем, но и считался, по своему торговому значению, одним из важнейших пунктов во всем знаемом мире, приведем теперь некоторые данные, рисующие наш Север в климатическом отношении, со стороны все той же пригодности его служить торговым и морским интересам России, чтобы показать. что и тут для современного человека Север не представляет препятствий.

Как увидят читатели ниже, все сведения клонятся к безусловному подтверждению того положения, что Мурманский наш берег вполне пригоден и для постоянного жилья, и для устройства там военного и коммерческих портов.

“Что касается климата Мурманского берега”, говорит г. Подгаецкий в своем докладе Географическому Обществу, “то он весьма ровный. Благодаря благотворному влиянию теплаго экваториальнаго течения Гольфстрема, здесь не бывает суровых зим, так что морозы в 10-15° R. считаются уже не Мурмане редкостию. Средняя температура зимы здесь около 6° R. В виде исключений бывают зимой не Мурмане даже оттепели и дожди. В уровновешение этому, лето здесь холодное, средняя температура его +8° R. и как зимой случаются оттепели, так летом иногда бывает снег”1.

Но точно ли есть Гольфстрем у нас на Севере?

В журнале, издаваемом известным географом Д. Петерманном2, Geographische Mittheilungen, в 1865 году появилась карта Северного океана с показанием морских течений. Осно[16]вываясь на множестве наблюдений и измерений относительно глубины, температуры воды, воздуха и ветров, Петерманн первый старается доказать существование Гольфстрема в Северном океане. В 1870 году3 появилась вторая, еще более подробная карта. По мнению Петерманна, теплое течение, пройдя вдоль Норвежского берега и мимо Северного мыса, направляется по полуострову Канину. За сим оно разветвляется, одна ветвь идет на север к Новой Земле, вторая же сохраняет направление на восток и идет к Югорскому Шару, где еще температура его 2° R.

Академик Миддендорф, совершивший экспедицию в Северный океан, пишет4: “Обогнув Северный мыс, Гольфстрем, едва остыв, направляется к выходу в Карское море, так что близ острова Калгуева еще встречаются полосы, имеющия в июле месяце почти 10° R. Под меридианом этого полуострова теплое течение занимает ширину более двух градусов широты и охлаждается здесь ниже 8.8° Ц. Толщина его равняется 20-60 саж., температура же его понижается в глубине тем быстрее, чем выше она на его поверхности, что очевидно происходит от того, что в глубине 30 саж. почти постоянно бывает температура в 3.8 Ц. до 5.6° Ц. Только севернее 70° сев. ш. нами найдена на дне, при глубине 40 ф., полярная вода холоднее 2.5° до 1° Ц.” Русский адмирал Рейнике передает, что он никогда не слыхал, чтобы летом полярный лед показывался южнее 72½ ш. Очевидно, Гольфстрем, или, как его здесь называет Миддендорф, Канин-штрем, не допускает южнее ледяных масс.

Профессор Норденшильд в докладе королю Шведскому говорит: “Пользуясь данными, которыя имеются в настоящее время о состоянии и движении ледяных масс в Мурманском море, теперь хороший моряк на простом судне может в одно лето проплыть далее, чем бы могла прежде, снабженная всеми средствами, экспедиция проплыть в четверо больший срок”. Норденшильд, направляясь к Новой Земле, 15-21 июня определил среднюю температуру морской воды в +6° Ц. На обратном пути, в сентябре, им же определена та же температура, то есть +6° Ц. [17]

Граф Вильчек5 даже для Маточкина Шара, 26 августа, нашел среднюю температуру в 5° Ц.

Наконец, Миддендорф выражается еще решительнее: “Я бы должен был отказаться от всего моего прошлаго, если бы при настоящем случае (то есть говоря о Гольфстреме) не высказал надежды, что Полярное море вскоре обратит на себя должное внимание. Тем, для которых имеют важность только материальныя выгоды, можно указать на то, что Полярное море содержит в себе огромные сокровища. Истребительная ловля, которою американские китоловы обогащаются в нашем Беринговом проливе, возбуждает дух соревнования, и промышленные Норвежцы с давних пор стараются им подражать вблизи Колы и в Карском море. Здесь то именно и находятся сокровища. Вместо того, чтобы думать о том, где бы достать для их оберегания Аргуса, вооруженнаго огненною пастью, должно бы прежде всего изучить природу этих стран и затем со свежими силами приняться самим за разумное пользование ею, прежде чем внутри наших собственных границ иностранцы не отнимут у нас первенства”6.

Таковы краткие сведения, которые нам удалось собрать о климате Севера. Пусть читатели меня извинят, что они так кратки, что делать? — повторяю, мы лучше знаем климат какой-нибудь Полинезии, чем соседней губернии!..

Чтобы дополнить эти сведения, приведу здесь несколько строк о растительности этого края. Там, где не видывали термометра русского ученого, может быть наша родная береза скажет нам что-либо об окружающей ее природе и климате…

Профессор Кудрявцев7 весной 1880 года принимал участие, в качестве геолога и ботаника, в ученой экспедиции на Мурман. Вот его главные выводы: “На одном уровне с океаном, при тех же климатических условиях, лесная растительность, замечаемая около Колы, могла бы расти до 72°-75° северной широты”, а растительность Колы состоит из: “березы, ели, сосны, осины, рябины, ольхи, ивы, межжевельника, empetrum nigrum”. Вообще географическое распространение некото[18]рых видов растений Кольского полуострова чрезвычайно обширно, так что мы находим общих представителей и на Кольском полуострове и в Петербургской губернии.

“Чтобы дать ясное понятие о размерах деревьев, привожу следующия цифры, относящияся к измерениям, сделанным на Овечьей Вароке, в 35 верстах от Колы: лес, мною измеренный, состоит из сосен, берез, елей и растет на самой вершине горы”. И — после точных измерений, давших, в среднем, для сосны 126.22 sm. обхвата, березы 74.1 sm, — г. Кудрявцев говорит: “Вообще на основании всего вышеизложеннаго я могу сделать следующее заключение: полоса лесной растительности подходит до самаго крайняго севернаго пункта, тут мною пройденнаго; в Коле лес в полной силе (курсив г. Кудрявцева), хвойныя и лиственныя деревья не измельчали и не стали корявыми. Даже березы достигают высоты 5-6 саж. и остаются такими же прямо-ствольными и гладко-ствольными, как и в Финляндии. Размеры стволов доказывают силу их роста. Влияние севера сказывается так же слабо и на хвойных деревьях.”

Читателям может показаться странным, почему мы в своих заметках цитируем по большей части иностранных писателей и труды отдельных ученых и как бы игнорируем умышленно те сведения, которые могли бы добыть от надлежащих официальных учреждений, специально занимающихся метеорологией и гидрографией.

Чтобы снять с себя всякое подозрение, мы приведем ниже “переписку” по этому предмету с Гидрографическим Департаментом Морского Ведомства.

Теперь же позволю себе сказать несколько слов о моде, — не о той моде, за которою следят наши щеголи и щеголихи, а о моде гораздо более вредной — моде преклонения пред разными статистическими комитетами, наблюдательными пунктами, бактериологическими, метеорологическими, гидрометрическими, гидрографическими и прочими “языколомательными” немецкими выдумками, деятельности которых пророчат какую-то “великую будущность”, на выводах которых строят спасение ото всех бед и напастей, начиная от глада и холерного мора до неустройства нашего общественного и государственного быта.

Но сколько мне, грешному, ни приходилось на своем веку обращаться к разным Немцам (почти во всех учреждениях [19] этого рода правоправят исключительно Немцы) по вопросам, казалось бы, прямо касающимся той или иной “ученой” станции, — никогда, буквально никогда, я никакого путного ответа не получал…

Кажется “вопрос северный”, поднятый нами, не “новый вопрос”.

Скорее можно сетовать, что вопрос этот слишком “старый”, слишком давно он ждет хоть какого-нибудь ответа…

Во всех ученых обществах о нем говорят, во всех газетах и журналах пишут, иностранцы кокетливо заигрывают с нами, предлагая “совместное решение” его, подлежащие министерства даже посылают на Север военные суда, образуют ученые экспедиции, и…

Но, бросив немецкую моду, перейдем к переписке по вопросу о Севере.

Гидрографический Департамент Морского Министерства, специальное учреждение оп гидрографии, то есть специально занимающееся вопросами о море вообще, о замерзаемости портов, об открытии навигации и проч., и проч., отвечает нам:

“Сведений относительно замерзаемости, состояния льдов, открытия и закрытия навигации в Варангерском заливе в Главном Гидрографическом Управлении не имеется.”8

Коротко и ясно!

Вот Главная Физическая Обсерватория в С.-Петербурге, хотя морские вопросы никоим образом не входят в круг ее ведения, отнеслась к нашему запросу совсем иначе и. не имея в наличности необходимых нам сведений, не поленилась заняться этим делом, и ее любезности мы обязаны, хотя и кратким, но очень ценным свидетельством.

“В добавление к сообщенному 20 марта 1893 года, за № 662, Обсерватория имеет честь уведомить вас, что, по только что полученной справке, к северу от Рыбачьяго полуострова, в норвежском городе Вадзэ обе гавани никогда не замерзают. В самый холодный месяц в году средняя температура воды там 1.4°. У берегов Финмарка вообще и наносный лед редок; последний раз отмечен в 1881.” [20]

Приносим нашу искреннюю благодарность администрации Обсерватории. Итак,как бы там ни было, а в настоящую зиму, когда даже Золотой Рог в Константинополе замерзал, наш “Золотой Рог”, наш родной Мурман, был чист ото льда и вполне доступен для плавания!...

Неужели всего этого еще мало: неужели все еще будут толковать о “недоступности нашего Севера” и о невозможности колонизовать его и устроить на этой коренной Русской Земле надежный оплот, дающий нам действительную возможность “ногою твердо стать при море”?...

Или придется снова припомнить недавнюю историю с Либавой? Когда заговорили о необходимости устроить там гавань, о необходимости выйти из-под ярма Кенигсберга и других немецких портов, — какой шум подняли Немцы и канцелярии Петербурга!

Ну вот устройство порта в Либаве решено, место выбрано и начинают строить.

Что же оказывается?

Вся земля вокруг порта, на том месте, где должен развиться будущий город Либава, приобретена Немцами и consortes…

Изложив в общих чертах историю Северного края и сделав небольшой обзор его физической географии, перейдем теперь к рассмотрению вопроса: что представляет собой этот богатый край в торговом и стратегическом отношениях?

 

Примечания

[15]
1 “Мурманский берег его природа. промыслы и значение” Л. И. Подгаецкого. Спб. 1890 года.
2 “Petermanus Monatshefte” 1865, Seite 146.

[16]
3 Ibid. 1870 Seite 25-34.
4 Idib. 1871. Seite 211, Tafel. 12-13

[17]
5 “Petermanus Monatshefte” 1874, Seite 70.
6 Миддендорфю Гольфстрем.
7 “Кольский полуостров”. Физико-географический очерк, чит. 19 мая 1881 года.

[19]
8 “Справка”, присланная в редакцию Московских Ведомостей 13 апреля 1893 года.

 

<<< К оглавлению | Следующая глава >>>

 

© Текст В. Семенкович, 1894 г.

© OCR И. Ульянов, 2010 г.

© HTML И. Воинов, 2010 г.

| Почему так называется? | Фотоконкурс | Зловещие мертвецы | Прогноз погоды | Прайс-лист | Погода со спутника |
начало 16 век 17 век 18 век 19 век 20 век все карты космо-снимки библиотека фонотека фотоархив услуги о проекте контакты ссылки

Реклама:
*


Пожалуйста, сообщайте нам в о замеченных опечатках и страницах, требующих нашего внимания на 051@inbox.ru.
Проект «Кольские карты» — некоммерческий. Используйте ресурс по своему усмотрению. Единственная просьба, сопровождать копируемые материалы ссылкой на сайт «Кольские карты».

© Игорь Воинов, 2006 г.


Яндекс.Метрика